Слышал звон?
Епархиальная газета "Образ и подобие" №5 (32), август 2015 г.
11.09.2015
Владимир Марьянович Петровский – обладатель звания «Лучший звонарь России».
Родился в
Чем и занимался в последующие годы, став организатором колокольных фестивалей, первой в России профессиональной школы звонарей на базе музея «Малые Карелы»
Владимир Петровский не только известный в России звонарь, но и автор музыкальных произведений для колоколов, таких как «Вальс колоколов», «Пасхальные перезвоны», «Праздничный торжественный трезвон», «Малиновый звон». Кроме того, им создана серия нотных пособий и курсов лекций по колокольному звону.
Весной этого года Владимир Марьянович стал гостем нашей епархии – настраивал колокола в Свято-Петропавловском женском монастыре. О том, как джазовый музыкант стал мастером колокольного звона, он рассказал нашему изданию.
– Как Вы пришли к занятию колокольным звоном?
– Рассказываю в тысячный раз (смеется) – всем этот вопрос очень интересен, и почти всегда он первый. Конечно, меня Господь привел. Я музыкант-профессионал. Родился в Архангельске, окончил музыкальное училище. Всю жизнь занимался ударными инструментами, играл эстрадную музыку, очень любил джаз, народную музыку. В 80-е годы, в 85–86-м, преподавал класс джазовой импровизации. Тогда же решил расширить кругозор и окончил курсы экскурсоводов при Этнографическом музее. В наш музей были свезены колокола со всей Архангельской области, и мне предложили: раз ты музыкант, займись ими. Впервые я соприкоснулся с колокольным звоном в те же годы – в 85–86-м, на колоколенке в деревне Федоровской. Так был сделан мною первый шаг в сторону искусства колокольного звона.
– Выходит, Вы звонарь-самоучка?
– Да, в то время колокольное искусство было в забвении, очень многое разбито и разрушено. Ну, может, в нескольких местах всего оставались колокола, например в Троице-Сергиевой Лавре, Печорах, но это капли в океане потерянного. Все было уничтожено, все приходилось выискивать в музеях монастырских, додумывать недостающее.
– У вас сразу все получилось?
– Конечно нет! Я тогда еще не знал, что и как на службе происходит. Мой приход в Церковь произошел только в 90-е годы.
– Это Вам помогло?
– Конечно! Господь всегда помогает. Ты сам не отказывайся и почувствуй Его помощь. Отодвинь свое Я и скажи: «Господи, Ты твори».
Первые годы это было «затворничество» на Федоровской часовенке (всего 6 колоколов: большой стокилограммовый, 3 «зазвончика» да две «срединочки»). Там я создал русский вариант того, что в Европе называют «современной колокольной музыкой». «Лесная сказка» – это первая моя картина-композиция.
– А разве допустимо такое смешение: с одной стороны, светская музыка, с другой – колокола?
– Эта музыка вдохновлена православием, церковной жизнью. Когда впервые побывал в конце 70-х годов на Соловках, то получил колоссальное впечатление от природы, кремля, валунов, моря, озер, Секирной горы, каналов, проложенных вручную монахами. Мне хотелось его передать через творчество. Попробовал нарисовать – не получилось. Стал сочинять стихи – снова неудача. А спустя 10 лет, в 1989-м году, в Ростове Великом на Успенской звоннице я впервые друзьям исполнил две композиции: «Сказание монаха» и «Наваждение». В «Сказании монаха» я наконец сумел воссоздать впечатление от того посещения Соловков. Мне представлялся умудренный монах, повествующий молодому иноку о вере и жизни.
– Сегодня уже можно сказать, что Вы профессионал и на этом точка, или это такой вид искусства, который можно совершенствовать всю жизнь и открывать новые и новые горизонты для творчества?
– Базовая система – она, конечно, существует. Многое изучено, многое понято и принято. Чем меня привлекла культура российского колокольного звона? В отличие от той же европейской, она была очень и очень разнообразна. Если мы посмотрим на храмы, мы не найдем ни одного одинакового. Разные были и колокольни, разные системы, разные развесы колоколов, разное количество, звукоизвлечение – не самого колокола, а звонаря. Кто-то звонит руками, кто-то – ногами, кто-то – поясами, и это все разное звучание. Построение звона всегда импровизационно. Никогда звонарь не исполнит одинаковый звон. Может, тема останется одна – будничная или праздничная, но исполнение всегда разное. Что самое главное в русском православном звоне – это отсутствие как таковой выраженной мелодики и гармонии, ее нет. Есть главное – ритм и характер, вот через это отражается все. Это великое поле для творчества, это бесконечность.
А в плане развития искусства – это тоже бесконечно. При наличии семи нот в их гармоническом сочетании, мелодичности ведь им нет конечности – так же и в звонах. Я всегда пропагандирую, что звон колокольный – это искусство, творчество, а тут предела не будет никогда.
Многим, конечно, это не нравится, говорят, мол, церковный звон должен быть смиренным, я всегда спрашиваю: а где эта шкала смирения, как ее определить? Где конечное смирение? Даже сама форма построения звукоряда – количество колоколов – уже располагает нас к творчеству. Ну давайте смиримся тогда, поставим один колокол и будем в него бить, вот это будет смирение. Построение звукоряда у колоколов схоже с построением звукоряда у хора, это многозвучие, которое распределено на сектора: высокого звучания, среднего и низкого. Глас Божий не должен быть невзрачным, кашляющим, он должен быть красив, а иначе зачем колокольный звон звать Гласом? – ну назовите его сигналом.
Иное дело – нравственные аспекты, духовная шкала, и это главное, на чем я делаю акцент.
– Ваш звон не похож на звон других мастеров. Как он создавался?
– Основа русского православного звона – это характер, то есть духовная составляющая, и это ритм. В православном русском звоне никогда не было четко выраженной мелодии, как, например, в музыкальном произведении. Но русские колокола, их подбор, их звукоряд в умелых руках звонаря передавали всю гармонию внутреннего состояния звонаря.
– Наверное, это и дар Божий.
– Конечно! Но при этом существует устав колокольного звона, который необходимо соблюдать каждому звонарю. Возьмем благовест. Это «благая весть» о начале богослужения. Его звонят за 15 минут, а в монастырях за 30 минут до службы. Начинают с трех ударов во имя Святой Троицы в большой колокол. Если звон будничный, он всегда спокойный, размеренный, если праздничный – торжественный. Если погребальный перебор или перезвон – скорбный. Встречный звон – радостный, на крестном ходу – степенный. Выразить это – дело звонаря.
– Важно ли звонарю быть церковным человеком или достаточно чувствовать ритм?
– Звонарь обязательно должен быть человеком Церкви. Степень веры звонаря, если можно так сказать, можно определить по его звону. Я всегда крайности говорю: ну ведь не пристало мусульманину звонить в храме, да? Так как же допускают звонить человека невоцерковленного?
– Существуют ли какие-либо ограничения в творчестве звонаря?
– Нужно искать золотую середину. Звон не может быть чрезмерно красивым и изысканным, но и не должен быть брякающим, тусклым и механическим. В звон приходят разные люди: из науки, из музыки разных направлений, стараются привнести что-то свое. Поэтому необходим разумный предел в формировании православной красоты.
– Как долго вы обучались этому искусству? И есть ли школа колокольного звона в России?
– Колокольными звонами я занимаюсь почти 30 лет. Я музыкант, и ударные инструменты – это моя профессия. Что касается школы звонарей, то я сразу понял, что обучать людей звонарному делу надо на том месте, где звонарь будет служить. Каждая колокольня и каждый храм имеет свои архитектурные особенности, свой набор колоколов. Я провожу обучение на месте, разъезжая по храмам. Я побывал более чем в 170 храмах!
Когда я начинал изучать колокольные звоны, некому было задавать вопросы. Я был первым в этом деле. Сейчас уже немало звонарей по России. Мои ученики теперь имеют своих учеников.
Хорошим звонарем стал мой сын. Он со мной везде с 12 лет. Сейчас ему 28, и это уже профессионал. После литургии в Архангельске горожане приходят слушать наши перезвоны. Мы вдвоем с сыном устраиваем целые концерты.
– В чем уникальность русского православного звона?
– Православный колокольный звон – это составляющая нашей веры. Мир духовный, мир церковный, мир монастырский – это уже иной мир; если мы соприкасаемся с ним и начинаем в нем жить, то у нас уже совершенно иное состояние души. Мы должны дать миру особый смысловой набор, звонарю необходимо донести его до людей. Безусловно, он должен быть основан на духовности, на молитвенности, музыкальности, на переживаниях, на радостях – на всем, чем живет человек.
Почему у меня всегда возникает такой вопрос к моим ученикам: «А вы знаете, что такое искренняя молитва»? Потому, что это одно и то же – искренняя молитва и колокольный звон. Ты должен находиться в нем от первого до последнего звука, это очень сложно, но нужно стремиться к тому, чтобы во время звона ты как на крыльях несколько раз облетел колокольню.
– А Вы уже пришли к этому?
– У меня часто бывает такое чувство, признаюсь, потому что я живу звоном.
.jpg)
– Среди Ваших учеников есть звонари-мужчины, а есть звонари-женщины – звонарицы. Но стоит ли женщине идти в этот сложный вид искусства, тут ведь нужна и физическая сила, и важно обладать самоконтролем, а женщина – человек эмоциональный?
- Женское или мужское начало ни в коем случае не определяет в точности характерных особенностей, есть значительное количество истеричных мужчин (смеется). За мою тридцатилетнюю практику приходили женщины, которые более правильно, более осознанно шли ко мне в ученики.
Чисто исторический момент: во всех женских монастырях по уставу звонарями должны были быть женщины.
Исходя из многих аспектов, я ставлю знак равенства, как между мужчиной-звонарем, так и между женщиной-звонарицей. Четыре года назад моя ученица Анна Бондаренко (она была звонарицей собора Василия Блаженного в Москве) принимала участие в возрождении собора, защитила диссертацию на тему «Колокола Москвы» и в ходе своей научной работы выискала название «звонарица», для меня это был лучший подарок.
– Ну хорошо, может, мне тогда стоит попробовать?
– Обязательно, к этому миру стоит прикоснуться. Приезжайте, научу Вас.
– Интересно, а у звонарей есть свой небесный покровитель? Кому Вы молитесь?
– Очень актуальный вопрос. Основная помощь, конечно, исходит от Господа, но есть святые, к помощи которым мы прибегаем. У звонарей это святитель Павлин Милостивый, епископ Ноланский. Пятого февраля мы празднуем день его памяти. Первый список его иконы я заказал в Екатеринбурге у своих любимых иконописцев. Когда я был в городе Бари, разрабатывал проект на русском подворье, мне пожертвовали частичку мощей нашего святого, и, будучи проездом в Риме, я посетил храм, где находятся его мощи. Основная заслуга свт. Павлина – это то, что он ввел колокола в церковный обиход, его многие знают и почитают и у нас в стране. Он придумал так называемый колокольный язык, до этого в колокол били извне.
– Сколько на сегодняшний день Вы установили колоколен?
– 123 колокольни – от Мурманска до Краснодара, от Белоруссии до Владивостока.
– Да, вся Россия… А за ее пределами приходилось работать?
– В Марбурге (в Германии) и в Швеции. Вот были художники-передвижники. А я –звонарь-передвижник.
– Что главное в деле звонаря?
– Профессионализм. У меня натура такая: считаю, если делать дело – так очень хорошо. А посредственность рождает посредственность. Если ты не можешь, не уверен, отойди, в мире очень много вещей, которыми ты мог бы заняться. Очень часто бывает, что на приходы приезжают люди, у которых звон не получается, и возникает некоторое внутреннее смущение. На что я всегда говорю: вы не переживайте, ведь в Церкви можно много разных послушаний нести, Господи помилуй. Но главное, что вы с этим соприкоснулись, и это дорогого стоит. Еще я всегда говорю об ответственности звонарей. На лекциях сравниваю приход в звонарское дело с монашеским постригом.
– Как это?
– Пришел в звон – это навсегда. Часто 10 человек приходит в группу, полтора остается, принимают этот «постриг колокольный», и они будут с ним всю оставшуюся жизнь жить, передавать это искусство другим.
Профессионализм всегда и везде должен доминировать. Тогда действо обретает истинный и цельный вид. Нельзя икону чуть-чуть пописать, она должна быть полностью написана. Храм не может строиться чуть-чуть. Так же и с колокольным звоном. Если людей звон не берет за душу, смысл теряется. И когда подходят люди со слезами на глазах и говорят: “Я никогда такого не слышал, Господи, как здорово!” – то понимаешь, что настоящий колокольный звон несет в себе миссионерство.
- С какими проблемами Вам приходится сегодня сталкиваться в своей работе?
- Несмотря на то что сегодня открыто огромное количество храмов, по Руси разливаются колокольные звоны, наступает страшное время для колоколов. У вас в Хабаровске еще такого нет, но в Центральной России вместо звонаря или звонарицы ставятся машины, так называемый электронный звонарь. Появились уже десятки, даже сотни таких машин. К примеру, сегодня я работаю в Самаре, в женском монастыре, как раз над тем, что демонтирую и полностью убираю этот ужас. Четыре года стоял этот монстр, но сестры слезно просили убрать его. Нельзя покушаться на духовную жизнь, ведь так со временем можно и клирос заменить: зачем иметь десяток человек, ведь можно поставить диск, и у вас в храме день и ночь будет петь Сретенский хор, бесплатно и без отдыха. Так более того, можно ведь и батюшку заменить! Обидно за державу, за Россию становится!
На самом деле мы поругали еще раз голос Господний, отдали его бесам, я это так понимаю. Можно объяснить невозможностью средств, невозможностью особенностей архитектуры и еще много причин найти, чтобы иметь хорошую колокольню и настоящего звонаря. В нашей греховной жизни можно оправдать все – и святость, и пакость. Но вот пример. Недавно я работал в Воскресенском мужском монастыре опять-таки города Самары, там звонарь каждый раз поднимается по лестнице на высоту
– Вы работали в Свято-Петропавловском монастыре, единственном женском на Хабаровской земле, как попали к нам?
– Это воля Божья. Матушка игумения Хабаровского монастыря большая умница, у нее в монастыре все самое лучшее: она находит лучших мастеров по проектированию, по строительству, опять-таки по колокольному звону. Я был очень удивлен: казалось бы, так далеко от центра России, но какой великолепный монастырь, а храмы какие! Сейчас почти уже готова колокольня. А молитвенный настрой в монастыре – это дорогого стоит, какой духовный порядок жизни. Игумения Антония узнала обо мне, о моей работе, долго интересовалась, и когда мы поняли, что да, действительно мы говорим на одном языке и готовы работать над одним большим делом, я не раздумывая согласился потрудиться. Не только настроить колокола, но и научить сестер звонить в них. Для меня это важный приезд был в духовном отношении. Я нашел единомышленников в Свято-Петропавловском монастыре, это, как я уже говорил, матушка, но и, конечно, духовник обители отец Никон. Это удивительные люди. Из огромного количества священников, с которыми я трудился, есть всего несколько человек, с кем продолжаю духовную дружбу, я рад, что их ряды пополнены. Земля Российская стоит на таких людях.
– Расскажите о нашем монастыре. Какие колокола установлены, в чем их уникальность?
– Это хороший набор колоколов, отлитых в Каменске-Уральском, – я предпочитаю работать с такими колоколами. На сегодняшний день это прогрессивный завод, у них «добрые» колокола. В монастыре хороший звук у колоколов, все звучит правильно. Матушка почувствовала это и сделала отличный выбор, глас монастыря у вас чистый.
– Владимир, Вы считаете, что привезенных в Петропавловский монастырь колоколов достаточно для полноценного звучания? Ведь в России иногда на звонницах по 20-30 колоколов.
– Не мешало бы, конечно, еще один колокол поставить, тонн на 120, я специально даже балку сделал под него, чтобы можно было потом установить. Я с матушкой по этому поводу говорил, она человек прагматичный, и вполне возможно, что если появится такая возможность, то колокол она установит. Тогда был бы полностью закрыт весь набор.
– Насколько архитектура колоколен связана с качеством звонов? Если можно – на примере нашего строящего храма Архистратига Михаила, на колокольне которого Вы устанавливали и настраивали колокола.
- Конечно, архитектура влияет на качество звона. Вот, к примеру, у вас колокольня шатровая, она хорошо, правильно сделана. В данный момент купольная часть шатра не зашита, это плюс, многие зашивают, но это минус для звучания. Шатер служит для того, чтобы сосредоточить звучание колокола, звук копится, формируется и потом выплескивается в окна. Обратите внимание, есть старые архитектурные решения: на шатрах стоят слуховые окна, отверстия, для того чтобы звук уходил наверх. В вашем случае территория не сильно заселенная, монастырь стоит на возвышенности, а дальше –долина, и звук распространяется до самых дальних сопок с помощью ветра, также он летит по водной феерии, у вас есть озеро. Звук будет слышен очень далеко, и звучание его будет красивым, правильным.
Беседовала Юлия Алексеева.
